Ольга Конева. Обыкновенный ад: различия между версиями

Материал из Skazka
Перейти к навигации Перейти к поиску
 
(не показано 25 промежуточных версий 2 участников)
Строка 1: Строка 1:
{{на других языках|статья=Литературный салон}}  
+
{{на других языках|статья=Ольга Конева. Обыкновенный ад (рассказ)}}  
 +
 
 +
[[Дата публикации::2012.05.19| ]]
 +
 
 +
[[Файл:Ольга Конева.jpg|150px|right|]]<font size="2"> ''' ''Гость нашего Литературного салона – Ольга Конева из южного российского города Туапсе.'' '''
 +
 
 +
'''''Ольга – не только талантливый прозаик, в чем легко убедиться, прочитав ее искрометные рассказы, но и самобытный художник. Более 300 её картин, выполненных в стиле наив, находятся в частных коллекциях России, Бельгии, Германии, Франции, Польши, а одна из работ украшает знаменитый музей кошек в Испании'''''</font>
  
'''[[Файл:Ольга Конева.jpg|250px|left|]] Родилась я в 1966 г. в г. Глазове Удмуртской АССР. Детские годы провела в Литве и Латвии. Школу окончила в 1983г. в городе - энергетике Сосновый Бор, Ленинградской области. Родители мои были инженерами. Отец работал на Ленинградской атомной станции начальником смены турбинного цеха, мама инженером-электриком в жилищно-коммунальном учреждении. Поэтому когда я окончила школу выбор пал именно на технический ВУЗ. В 1991г. окончила Ленинградский Северо-западный Политехнический институт по специальности инженер-механик. Институт, который я окончила, сейчас называется техническим университетом, расположен у Марсового поля, недалеко от Зимнего дворца и граничит с музеем В.И.Ленина. До революции в здании института располагались дворцовые конюшни.
 
 
----
 
----
 
----
 
----
Строка 10: Строка 15:
 
Я сидел на кухне своей однокомнатной квартиры и тупо  глядел на кипящий чайник.<br />
 
Я сидел на кухне своей однокомнатной квартиры и тупо  глядел на кипящий чайник.<br />
 
—  Выключи сейчас же! — гаркнула баба в сером, замызганном переднике и саданула меня мокрой тряпкой по спине. <br />
 
—  Выключи сейчас же! — гаркнула баба в сером, замызганном переднике и саданула меня мокрой тряпкой по спине. <br />
Я вздрогнул и тихо заплакал. Неужели эта толстая и грубая женщина моя жена? Боже мой. Да и сам я на кого похож?<br />
+
Я вздрогнул и тихо заплакал. Неужели эта толстая и грубая женщина моя жена? Боже мой. Да и сам я на кого похож?<br />
 
В коридоре раздались шум и звуки борьбы. <br />
 
В коридоре раздались шум и звуки борьбы. <br />
 
— Опять? – зычно крикнула супружница и бросилась разнимать дерущихся.<br />
 
— Опять? – зычно крикнула супружница и бросилась разнимать дерущихся.<br />
 +
[[Файл:Ад5.jpg|220px|left|]]
 
– Вот полюбуйся, - сказала она, держа за шиворот двух подростков одинаково и нескладных, и неопрятных.<br />
 
– Вот полюбуйся, - сказала она, держа за шиворот двух подростков одинаково и нескладных, и неопрятных.<br />
— Это не я,  — сказал тот, что поменьше и притворно заныл, пуская из носа безобразные пузыри.  
+
— Это не я,  — сказал тот, что поменьше, и притворно заныл, пуская из носа безобразные пузыри.  
 
Я выключил чайник  и тихо вышел.<br />
 
Я выключил чайник  и тихо вышел.<br />
 
— Всегда ты так! – заорала вдогонку жена, раздавая затрещины одному и другому.<br />
 
— Всегда ты так! – заорала вдогонку жена, раздавая затрещины одному и другому.<br />
 +
 
Что со мной? Я ли это вообще? Я болел. Тяжело болел. И вот, кажется, все позади, только память никак не возвращается. Имя мне сказали, я записал его на бумажке и долго учил. Нелепое имя. Ужасное отчество и отвратительная фамилия. Однако не это было самое страшное. Жена и двое сорванцов чуть не угробили меня заново.<br />
 
Что со мной? Я ли это вообще? Я болел. Тяжело болел. И вот, кажется, все позади, только память никак не возвращается. Имя мне сказали, я записал его на бумажке и долго учил. Нелепое имя. Ужасное отчество и отвратительная фамилия. Однако не это было самое страшное. Жена и двое сорванцов чуть не угробили меня заново.<br />
 +
 
— Нет, — сказал тогда я, — эта женщина не может быть моей женой. И дети, это же гуманоиды какие-то, а не дети. Неужели от меня могли родиться такие уродцы? <br />
 
— Нет, — сказал тогда я, — эта женщина не может быть моей женой. И дети, это же гуманоиды какие-то, а не дети. Неужели от меня могли родиться такие уродцы? <br />
 
— Конечно, твои, — сказала невозмутимо жена и нахлобучила мне на голову старую, потерявшую свой вид еще со времен гражданской войны, кроликовую шапку.<br />
 
— Конечно, твои, — сказала невозмутимо жена и нахлобучила мне на голову старую, потерявшую свой вид еще со времен гражданской войны, кроликовую шапку.<br />
Строка 23: Строка 31:
 
— Не кривись, — сказала жена и добавила, — другую ты не заработал, захребетник.<br />
 
— Не кривись, — сказала жена и добавила, — другую ты не заработал, захребетник.<br />
 
Я покорно кивнул головой, натянул старую, непонятного цвета, куртку и пошел за женщиной.<br />
 
Я покорно кивнул головой, натянул старую, непонятного цвета, куртку и пошел за женщиной.<br />
— Тут мы покупаем продукты, — говорила жена, проходя мимо огромного магазина, который слепил глаза брызгами неоновой рекламы. Здесь остановка трамвая, туда в центр. Это дом начальника твоего, Петра Ивановича. Помнишь ли?<br />
+
— Тут мы покупаем продукты, — говорила жена, проходя мимо огромного магазина, который слепил глаза брызгами неоновой рекламы. Здесь остановка трамвая, туда в центр. Это дом начальника твоего, Петра Ивановича. Помнишь ли?<br />
 
— Нет, — честно сознался я и ужаснулся.  У меня была профессия, а теперь я не помнил даже имени своего начальника.<br />
 
— Нет, — честно сознался я и ужаснулся.  У меня была профессия, а теперь я не помнил даже имени своего начальника.<br />
 +
 
По дороге до дома мои дети вели себя отвратительно. Они беспрестанно пихались, орали и ссорились.  
 
По дороге до дома мои дети вели себя отвратительно. Они беспрестанно пихались, орали и ссорились.  
Вид нашей квартиры удручил меня и я понял, что зря выкарабкался с Того Света. Лучше бы я умер.<br />
+
Вид нашей квартиры удручил меня, и я понял, что зря выкарабкался с Того Света. Лучше бы я умер.<br />
 
— Мы что, тут вчетвером живем? – изумился я.<br />
 
— Мы что, тут вчетвером живем? – изумился я.<br />
— А ты что думал, я тебя во дворец приведу? – рассердилась жена, неуклюже вынимая бесформенные ноги из стоптанных сапог. — Иди помоги.<br />
+
— А ты что, думал, я тебя во дворец приведу? – рассердилась жена, неуклюже вынимая бесформенные ноги из стоптанных сапог. — Иди, помоги.<br />
 
Я  опустился на колени и снял с жены сапоги. <br />
 
Я  опустился на колени и снял с жены сапоги. <br />
 
— Поставь там, — скомандовала она и вздохнула, — горе мое.<br />
 
— Поставь там, — скомандовала она и вздохнула, — горе мое.<br />
Я поставил сапоги туда, куда показала жена, и вошел в квартиру. Первое, что бросилось мне в глаза, ужасающая бедность. Старая престарая мебель, затертые до дыр ковры, обшарпанный диван и стулья.
+
Я поставил сапоги туда, куда показала жена, и вошел в квартиру. Первое, что бросилось мне в глаза —ужасающая бедность. Старая-престарая мебель, затертые до дыр ковры, обшарпанный диван и стулья.
 
Я сел на краешек дивана, стараясь унять дрожь в коленях.<br />
 
Я сел на краешек дивана, стараясь унять дрожь в коленях.<br />
 
— Не может быть, — пронеслось у меня в голове. Я не помню, ничего не помню, но этого не может быть!
 
— Не может быть, — пронеслось у меня в голове. Я не помню, ничего не помню, но этого не может быть!
 +
 
Тем ни менее пришлось смириться и начать жить. Сначала было трудно. Все казалось чужим и враждебным. Быт был убийственен и нелеп. Жена оказалась чрезмерно властной, дети чудовищно невоспитанны. Я представлялся себе беспомощной щепкой в водовороте событий. Глядя на свои руки, я не мог поверить, что я слесарь седьмого разряда.<br />
 
Тем ни менее пришлось смириться и начать жить. Сначала было трудно. Все казалось чужим и враждебным. Быт был убийственен и нелеп. Жена оказалась чрезмерно властной, дети чудовищно невоспитанны. Я представлялся себе беспомощной щепкой в водовороте событий. Глядя на свои руки, я не мог поверить, что я слесарь седьмого разряда.<br />
Мои друзья-собутыльники радостно встретили меня  в первый день работы и наклюкались за мое здоровье еще до обеда. Я встал к станку  и не мог вспомнить, как он включается и с чего надо начать работу. Однако и этому меня научили, как и всему остальному.  А главное, меня научили ничему не удивляться. И когда мне указали на немолодую, но молодящуюся кладовщицу и сказали, что до больницы у меня был с ней бурный роман, я и глазом не моргнул. Но продолжать отношения не стал. Как можно? При такой женщине, как Серафима Степановна, которая чуть что, сразу в ухо бьет. К ней я тоже стал потихоньку привыкать.<br />
+
[[Файл:Ад8.jpg|350px|right|]]
Женщина властная и необузданная, моя жена любила порядок во всем. Поначалу мне все время попадало, но в дальнейшем я привык класть вещи на место, и мне стало доставаться гораздо реже, чем детям. Намного позже во мне стали просыпаться отцовские чувства. После работы я проверял у мальчишек уроки и мастерил самолетики, паровозики и пистолетики. Жизнь, вроде, вошла в колею, и ничто не могло нарушить ее спокойного течения. Но однажды, возвращаясь с работы, я зацепился  ногой за бордюр и долбанулся головой об асфальт. Очнулся, темно.<br />
+
Мои друзья-собутыльники радостно встретили меня  в первый день работы и наклюкались за мое здоровье еще до обеда. Я встал к станку  и не мог вспомнить, как он включается и с чего надо начать работу. Однако и этому меня научили, как и всему остальному.  А главное, меня научили ничему не удивляться. И когда мне указали на немолодую, но молодящуюся кладовщицу и сказали, что до больницы у меня был с ней бурный роман, я и глазом не моргнул. Но продолжать отношения не стал. Как можно? При такой женщине как Серафима Степановна, которая чуть что сразу в ухо бьет. К ней я тоже стал потихоньку привыкать.<br />
 +
 
 +
Женщина властная и необузданная, моя жена любила порядок во всем. Поначалу мне все время попадало, но в дальнейшем я привык класть вещи на место, и мне стало доставаться гораздо реже, чем детям. Намного позже во мне стали просыпаться отцовские чувства. После работы я проверял у мальчишек уроки и мастерил самолетики, паровозики и пистолетики. Жизнь, вроде, вошла в колею, и ничто не могло нарушить ее спокойного течения. Но однажды, возвращаясь с работы, я зацепился  ногой за бордюр и долбанулся головой об асфальт. Очнулся темно.<br />
 +
 
 
— Эй, — крикнул я, — есть кто живой?<br />
 
— Эй, — крикнул я, — есть кто живой?<br />
 
— Есть,  — отозвался кто-то из темноты.<br />
 
— Есть,  — отозвался кто-то из темноты.<br />
Строка 45: Строка 58:
 
— Где и я, в морге, – обрадовался непонятно чему подошедший.<br />
 
— Где и я, в морге, – обрадовался непонятно чему подошедший.<br />
 
— А у меня тоже? — я указал на свой живот, намекая на громадный шов на теле моего собеседника.<br />
 
— А у меня тоже? — я указал на свой живот, намекая на громадный шов на теле моего собеседника.<br />
— Посмотрим, — сказал тот и сдернул простынь, которой я был укрыт.<br />
+
— Посмотрим, — сказал тот и сдернул простынь, которой я был укрыт. Есть, такой же, как у меня, — присвистнул мертвец и добавил: одна рука поработала.<br />
Есть, такой же, как у меня, — присвистнул мертвец и добавил, — одна рука поработала.<br />
 
 
— Как же такое может быть? – удивился я, поднимаясь со стола.<br />
 
— Как же такое может быть? – удивился я, поднимаясь со стола.<br />
— А кто его знает? – пожал плечами  мужик и, бормоча что-то под нос, пошел проч.<br />
+
— А кто его знает? – пожал плечами  мужик и, бормоча что-то под нос, пошел прочь.<br />
 
— Эй,  — крикнул я, — ты куда?<br />
 
— Эй,  — крикнул я, — ты куда?<br />
 
— Устал-л-л,  — раздалось из темноты.<br />
 
— Устал-л-л,  — раздалось из темноты.<br />
 
Я накинул простынь на голое, обезображенное тело и пошел следом.<br />
 
Я накинул простынь на голое, обезображенное тело и пошел следом.<br />
 
— А ты куда?<br />
 
— А ты куда?<br />
 +
 +
[[Файл:Ад3.jpg|300px|left|]]
 
Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял строгий ангел в желтом фартуке и резиновых перчатках.<br />
 
Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял строгий ангел в желтом фартуке и резиновых перчатках.<br />
 
— Туда, — кивнул я головой и побелел от страха.<br />
 
— Туда, — кивнул я головой и побелел от страха.<br />
— Нечего тебе там делать, — сердито сказал ангел и покачал головой. – Не бережешь ты себя Сергей Сергеевич. Я тебя на экскурсию в Ад отправил, а ты решил уйти?<br />
+
— Нечего тебе там делать, — сердито сказал ангел и покачал головой. – Не бережешь ты себя, Сергей Сергеевич. Я тебя на экскурсию в Ад отправил, а ты решил уйти?<br />
 
— Я? Я нет…Я вообще ничего не понимаю.<br />
 
— Я? Я нет…Я вообще ничего не понимаю.<br />
— Правильно, — сказал ангел, — а вот когда поймешь, тогда и поговорим. А теперь ступай назад. Рано еще. Сказал и пропал.<br />
+
— Правильно, — сказал ангел, — а вот когда поймешь, тогда и поговорим. А теперь ступай назад. Рано еще. Сказал и пропал.<br />
Оглянулся я по сторонам, стою на улице, ботинок на тротуаре, нога в луже. Рядом тетка кудахчет:<br />
+
Оглянулся я по сторонам стою на улице, ботинок на тротуаре, нога в луже. Рядом тетка кудахчет:<br />
— Что ж ты милый, как упал, думала, Богу душу отдал, а ты жив.<br />
+
— Что ж ты, милый, так упал? Думала, Богу душу отдал, а ты жив.<br />
Я поднял ботинок, сунул его в сетку с хлебом и пошел домой. Дома переполох. Семейство ждет, когда я хлеба принесу, булочная у меня по пути, и никак дождаться не может.Жена увидела ботинок вместе с булкой хлеба, да как заорет:<br />
+
 
 +
Я поднял ботинок, сунул его в сетку с хлебом и пошел домой. Дома переполох. Семейство ждет, когда я хлеба принесу, булочная у меня по пути, и никак дождаться не может. Жена увидела ботинок вместе с булкой хлеба, да как заорет:<br />
 
— А, напился? – принюхалась и отступилась.<br />
 
— А, напился? – принюхалась и отступилась.<br />
Я свалился на диван, от ужина отказался, телевизор смотреть не стал. Жена ночью прилегла рядом, смотрит, я не сплю, стала с расспросами приставать. Что, да как. А я возьми ей все и расскажи. А потом добавил:<br />
+
Я свалился на диван, от ужина отказался, телевизор смотреть не стал. Жена ночью прилегла рядом, смотрит, я не сплю, стала с расспросами приставать — что, да как. А я возьми ей все и расскажи. А потом добавил:<br />
— Не помню я тебя, и вообще ты жена не моя и дети не мои.<br />
+
— Не помню я тебя, и вообще, ты жена не моя и дети не мои.<br />
Вечером забрали меня в дурдом. А я не стал сопротивляться. Какая разницав каком дурдоме жить, добровольном или принудительном. Стал добросовестно лечиться, глотал все, что прописывали и давали. Даже больше, за тех, кто игнорировал лечение. Взял, однажды, выкрал из ординаторской бутылек таблеток и слопал сразу три штуки.<br />
+
 
В эту ночь ангел пришел опять. Он укоризненно покачал головой и сказал:<br />
+
Вечером забрали меня в дурдом. А я не стал сопротивляться. Какая разница в каком дурдоме жить, добровольном или принудительном. Стал добросовестно лечиться, глотал все, что прописывали и давали. Даже больше за тех, кто игнорировал лечение. Взял, однажды, и выкрал из ординаторской бутылек таблеток и слопал сразу три штуки. В эту ночь ангел пришел опять. Он укоризненно покачал головой и сказал:<br />
— Невтерпеж тебе, Сергей Сергеевич, но рано, — ухмыльнулся и пропал.<br />
+
— Невтерпеж тебе, Сергей Сергеевич, но рано. Ухмыльнулся и пропал.<br />
 
Вернулся я домой, а жена пуще прежнего злится. С работы меня уволили по состоянию здоровья.<br />
 
Вернулся я домой, а жена пуще прежнего злится. С работы меня уволили по состоянию здоровья.<br />
 
— Нам здоровых не трудоустроить, не то, что дураков.<br />
 
— Нам здоровых не трудоустроить, не то, что дураков.<br />
 +
 
Вздохнул я горько, взял кассиршу за горло, когда она мне расчет выдавала, и потребовал весь мешок с деньгами. Повязали меня сразу, я еще с завода выйти не успел, признали вменяемым на момент совершения преступления и осудили. В камере я и повесился.<br />
 
Вздохнул я горько, взял кассиршу за горло, когда она мне расчет выдавала, и потребовал весь мешок с деньгами. Повязали меня сразу, я еще с завода выйти не успел, признали вменяемым на момент совершения преступления и осудили. В камере я и повесился.<br />
 +
 
Снова пришел ангел, хитро подмигнул и сказал:<br />
 
Снова пришел ангел, хитро подмигнул и сказал:<br />
 
— Ну что, дошло?<br />
 
— Ну что, дошло?<br />
Строка 78: Строка 95:
 
— Верю.<br />
 
— Верю.<br />
 
— Ну, тогда живи, тебе еще рано, ты еще много пользы можешь принести своей стране и своему народу.<br />
 
— Ну, тогда живи, тебе еще рано, ты еще много пользы можешь принести своей стране и своему народу.<br />
Очнулся я в просторной больничной палате, облепленный трубочками, капельницами, датчиками. Рядом нагромождение  современной аппаратуры. Палата, что надо, простого гражданина в такую не положат. Чем это я проявил себя? Может, подвиг какой совершил? За дверью тихий шепот.<br />
+
 
 +
[[Файл:Ад4.jpg|350px|right|]]
 +
Очнулся я в просторной больничной палате, облепленный трубочками, капельницами, датчиками. Рядом нагромождение  современной аппаратуры. Палата что надо, простого гражданина в такую не положат. Чем это я проявил себя? Может, подвиг какой совершил? За дверью тихий шепот.<br />
 
— Пришел в сознание.<br />
 
— Пришел в сознание.<br />
 
— Состояние стабильное<br />
 
— Состояние стабильное<br />
 
— Только несколько минут.<br />
 
— Только несколько минут.<br />
 +
 
К кровати подходит стройная, хорошо одетая женщина и склоняется над моей головой.<br />
 
К кровати подходит стройная, хорошо одетая женщина и склоняется над моей головой.<br />
 
— Как ты себя чувствуешь, дорогой? – говорит она и целует меня в лоб.<br />
 
— Как ты себя чувствуешь, дорогой? – говорит она и целует меня в лоб.<br />
Строка 89: Строка 109:
 
— Как здоровье президента? Что вы можете сказать по поводу покушения на жизнь президента?<br />
 
— Как здоровье президента? Что вы можете сказать по поводу покушения на жизнь президента?<br />
 
— Президент чувствует себя хорошо, — сказала женщина, плотно прикрывая дверь.<br />
 
— Президент чувствует себя хорошо, — сказала женщина, плотно прикрывая дверь.<br />
Я закрыл глаза и вспомнил все.<br />
+
 
Ночью ангел пришел опять. Он погрозил пальцем в резиновой перчатке, достал из кармана небольшой предмет, положил рядом с моей подушкой и сказал:"Помни и никогда не забывай".<br />
+
Я закрыл глаза и вспомнил все. <br />
Утром, когда я открыл глаза, на подушке рядом с головой покоился запечатанный конверт. Распечатав его, я извлек фотографию и письмо: "Уважаемый Сергей Сергеевич, пишет вам убитая горем женщина, у которой муж сошел с ума, совершил преступление и покончил жизнь самоубийством. Когда же вы наведете в стране порядок… ". Я отложил письмо и взглянул на фотографию. На ней были я, в кроликовой шапке, толстая женщина и два мальчика. На обороте фотографии крупным и ровным почерком было написано "ПОМНИ И НИКОГДА, СЛЫШИШЬ, НИКОГДА, НЕ ЗАБЫВАЙ".<br />
+
 
 +
Ночью ангел пришел опять. Он погрозил пальцем в резиновой перчатке, достал из кармана небольшой предмет, положил рядом с моей подушкой и сказал:"Помни, и никогда не забывай".<br />
 +
 
 +
Утром, когда я открыл глаза, на подушке рядом с головой покоился запечатанный конверт. Распечатав его, я извлек фотографию и письмо: "Уважаемый Сергей Сергеевич, пишет вам убитая горем женщина, у которой муж сошел с ума, совершил преступление и покончил жизнь самоубийством. Когда же вы наведете в стране порядок… ". <br />
 +
 
 +
Я отложил письмо и взглянул на фотографию. На ней были я, в кроликовой шапке, толстая женщина и два мальчика. На обороте фотографии крупным и ровным почерком было написано "ПОМНИ, И НИКОГДА, СЛЫШИШЬ, НИКОГДА, НЕ ЗАБЫВАЙ".<br />
 +
 
 
— Что там? – спросила дочурка, глядя, как я судорожно  прячу фотографию под подушку.<br />
 
— Что там? – спросила дочурка, глядя, как я судорожно  прячу фотографию под подушку.<br />
 
— Там Ад, — сказал я и взял дочку за руку.<br />
 
— Там Ад, — сказал я и взял дочку за руку.<br />
 
— А разве Ад бывает? – удивилась та.<br />
 
— А разве Ад бывает? – удивилась та.<br />
— Еще какой, —  улыбнулся я и подумал, что никогда не угадаешь, кому, какой Ад в этой жизни предназначен. Только видимо там, на Небе, никто и никогда не ошибается, потому что те, кто этим заведуют, настоящие профессионалы, не то, что мы.
+
— Еще какой, —  улыбнулся я и подумал, что никогда не угадаешь, кому, какой Ад в этой жизни предназначен. Только, видимо, там, на Небе, никто и никогда не ошибается, потому что те, кто этим заведуют настоящие профессионалы. Не то, что мы.
 +
 
 +
----
 +
[[Литературный салон | Перейти к списку "Все публикации"]]
 +
 
 +
{{содержание сайта|язык=русский}}
 +
[[Язык статьи::русский| ]]
 +
[[Тип статьи::литература| ]]
 +
[[категория:русский]]

Текущая версия на 22:34, 16 февраля 2014

25px-Geographylogo.png Язык:      Flag of Russia.pngрусский     Flag of the United Kingdom.pngenglish     Flag of Norway.pngbokmål     



Ольга Конева.jpg

Гость нашего Литературного салона – Ольга Конева из южного российского города Туапсе.

Ольга – не только талантливый прозаик, в чем легко убедиться, прочитав ее искрометные рассказы, но и самобытный художник. Более 300 её картин, выполненных в стиле наив, находятся в частных коллекциях России, Бельгии, Германии, Франции, Польши, а одна из работ украшает знаменитый музей кошек в Испании




Обыкновенный ад

Я сидел на кухне своей однокомнатной квартиры и тупо глядел на кипящий чайник.
— Выключи сейчас же! — гаркнула баба в сером, замызганном переднике и саданула меня мокрой тряпкой по спине.
Я вздрогнул и тихо заплакал. Неужели эта толстая и грубая женщина — моя жена? Боже мой. Да и сам я на кого похож?
В коридоре раздались шум и звуки борьбы.
— Опять? – зычно крикнула супружница и бросилась разнимать дерущихся.

Ад5.jpg

– Вот полюбуйся, - сказала она, держа за шиворот двух подростков одинаково и нескладных, и неопрятных.
— Это не я, — сказал тот, что поменьше, и притворно заныл, пуская из носа безобразные пузыри. Я выключил чайник и тихо вышел.
— Всегда ты так! – заорала вдогонку жена, раздавая затрещины одному и другому.

Что со мной? Я ли это вообще? Я болел. Тяжело болел. И вот, кажется, все позади, только память никак не возвращается. Имя мне сказали, я записал его на бумажке и долго учил. Нелепое имя. Ужасное отчество и отвратительная фамилия. Однако не это было самое страшное. Жена и двое сорванцов чуть не угробили меня заново.

— Нет, — сказал тогда я, — эта женщина не может быть моей женой. И дети, это же гуманоиды какие-то, а не дети. Неужели от меня могли родиться такие уродцы?
— Конечно, твои, — сказала невозмутимо жена и нахлобучила мне на голову старую, потерявшую свой вид еще со времен гражданской войны, кроликовую шапку.
Я дотронулся до вонючей шапки и сморщился.
— Не кривись, — сказала жена и добавила, — другую ты не заработал, захребетник.
Я покорно кивнул головой, натянул старую, непонятного цвета, куртку и пошел за женщиной.
— Тут мы покупаем продукты, — говорила жена, проходя мимо огромного магазина, который слепил глаза брызгами неоновой рекламы. Здесь остановка трамвая, туда — в центр. Это дом начальника твоего, Петра Ивановича. Помнишь ли?
— Нет, — честно сознался я и ужаснулся. У меня была профессия, а теперь я не помнил даже имени своего начальника.

По дороге до дома мои дети вели себя отвратительно. Они беспрестанно пихались, орали и ссорились. Вид нашей квартиры удручил меня, и я понял, что зря выкарабкался с Того Света. Лучше бы я умер.
— Мы что, тут вчетвером живем? – изумился я.
— А ты что, думал, я тебя во дворец приведу? – рассердилась жена, неуклюже вынимая бесформенные ноги из стоптанных сапог. — Иди, помоги.
Я опустился на колени и снял с жены сапоги.
— Поставь там, — скомандовала она и вздохнула, — горе мое.
Я поставил сапоги туда, куда показала жена, и вошел в квартиру. Первое, что бросилось мне в глаза —ужасающая бедность. Старая-престарая мебель, затертые до дыр ковры, обшарпанный диван и стулья. Я сел на краешек дивана, стараясь унять дрожь в коленях.
— Не может быть, — пронеслось у меня в голове. Я не помню, ничего не помню, но этого не может быть!

Тем ни менее пришлось смириться и начать жить. Сначала было трудно. Все казалось чужим и враждебным. Быт был убийственен и нелеп. Жена оказалась чрезмерно властной, дети чудовищно невоспитанны. Я представлялся себе беспомощной щепкой в водовороте событий. Глядя на свои руки, я не мог поверить, что я слесарь седьмого разряда.

Ад8.jpg

Мои друзья-собутыльники радостно встретили меня в первый день работы и наклюкались за мое здоровье еще до обеда. Я встал к станку и не мог вспомнить, как он включается и с чего надо начать работу. Однако и этому меня научили, как и всему остальному. А главное, меня научили ничему не удивляться. И когда мне указали на немолодую, но молодящуюся кладовщицу и сказали, что до больницы у меня был с ней бурный роман, я и глазом не моргнул. Но продолжать отношения не стал. Как можно? При такой женщине как Серафима Степановна, которая чуть что — сразу в ухо бьет. К ней я тоже стал потихоньку привыкать.

Женщина властная и необузданная, моя жена любила порядок во всем. Поначалу мне все время попадало, но в дальнейшем я привык класть вещи на место, и мне стало доставаться гораздо реже, чем детям. Намного позже во мне стали просыпаться отцовские чувства. После работы я проверял у мальчишек уроки и мастерил самолетики, паровозики и пистолетики. Жизнь, вроде, вошла в колею, и ничто не могло нарушить ее спокойного течения. Но однажды, возвращаясь с работы, я зацепился ногой за бордюр и долбанулся головой об асфальт. Очнулся — темно.

— Эй, — крикнул я, — есть кто живой?
— Есть, — отозвался кто-то из темноты.
— Подойти можешь?
— Сейчас, встану.
И действительно, встал и подошел, голый, разрезанный и зашитый.
— Где я? — спросил я, дрожа всем телом.
— Где и я, в морге, – обрадовался непонятно чему подошедший.
— А у меня тоже? — я указал на свой живот, намекая на громадный шов на теле моего собеседника.
— Посмотрим, — сказал тот и сдернул простынь, которой я был укрыт. Есть, такой же, как у меня, — присвистнул мертвец и добавил: одна рука поработала.
— Как же такое может быть? – удивился я, поднимаясь со стола.
— А кто его знает? – пожал плечами мужик и, бормоча что-то под нос, пошел прочь.
— Эй, — крикнул я, — ты куда?
— Устал-л-л, — раздалось из темноты.
Я накинул простынь на голое, обезображенное тело и пошел следом.
— А ты куда?

Ад3.jpg

Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял строгий ангел в желтом фартуке и резиновых перчатках.
— Туда, — кивнул я головой и побелел от страха.
— Нечего тебе там делать, — сердито сказал ангел и покачал головой. – Не бережешь ты себя, Сергей Сергеевич. Я тебя на экскурсию в Ад отправил, а ты решил уйти?
— Я? Я нет…Я вообще ничего не понимаю.
— Правильно, — сказал ангел, — а вот когда поймешь, тогда и поговорим. А теперь ступай назад. Рано еще. Сказал и пропал.
Оглянулся я по сторонам — стою на улице, ботинок на тротуаре, нога в луже. Рядом тетка кудахчет:
— Что ж ты, милый, так упал? Думала, Богу душу отдал, а ты жив.

Я поднял ботинок, сунул его в сетку с хлебом и пошел домой. Дома переполох. Семейство ждет, когда я хлеба принесу, булочная у меня по пути, и никак дождаться не может. Жена увидела ботинок вместе с булкой хлеба, да как заорет:
— А, напился? – принюхалась и отступилась.
Я свалился на диван, от ужина отказался, телевизор смотреть не стал. Жена ночью прилегла рядом, смотрит, я не сплю, стала с расспросами приставать — что, да как. А я возьми ей все и расскажи. А потом добавил:
— Не помню я тебя, и вообще, ты жена не моя и дети не мои.

Вечером забрали меня в дурдом. А я не стал сопротивляться. Какая разница в каком дурдоме жить, добровольном или принудительном. Стал добросовестно лечиться, глотал все, что прописывали и давали. Даже больше — за тех, кто игнорировал лечение. Взял, однажды, и выкрал из ординаторской бутылек таблеток и слопал сразу три штуки. В эту ночь ангел пришел опять. Он укоризненно покачал головой и сказал:
— Невтерпеж тебе, Сергей Сергеевич, но рано. Ухмыльнулся и пропал.
Вернулся я домой, а жена пуще прежнего злится. С работы меня уволили по состоянию здоровья.
— Нам здоровых не трудоустроить, не то, что дураков.

Вздохнул я горько, взял кассиршу за горло, когда она мне расчет выдавала, и потребовал весь мешок с деньгами. Повязали меня сразу, я еще с завода выйти не успел, признали вменяемым на момент совершения преступления и осудили. В камере я и повесился.

Снова пришел ангел, хитро подмигнул и сказал:
— Ну что, дошло?
Я кивнул головой и заплакал.
— Не будешь больше?
— Не буду.
— А веришь теперь в Ад?
— Верю.
— Ну, тогда живи, тебе еще рано, ты еще много пользы можешь принести своей стране и своему народу.

Ад4.jpg

Очнулся я в просторной больничной палате, облепленный трубочками, капельницами, датчиками. Рядом нагромождение современной аппаратуры. Палата - что надо, простого гражданина в такую не положат. Чем это я проявил себя? Может, подвиг какой совершил? За дверью — тихий шепот.
— Пришел в сознание.
— Состояние стабильное
— Только несколько минут.

К кровати подходит стройная, хорошо одетая женщина и склоняется над моей головой.
— Как ты себя чувствуешь, дорогой? – говорит она и целует меня в лоб.
— Хорошо, — киваю я, и пытаюсь припомнить, кем мне может приходиться такая женщина.
— Мы все рады за тебя, — говорит женщина и выходит из палаты.
В дверь ломятся репортеры.
— Как здоровье президента? Что вы можете сказать по поводу покушения на жизнь президента?
— Президент чувствует себя хорошо, — сказала женщина, плотно прикрывая дверь.

Я закрыл глаза и вспомнил все.

Ночью ангел пришел опять. Он погрозил пальцем в резиновой перчатке, достал из кармана небольшой предмет, положил рядом с моей подушкой и сказал:"Помни, и никогда не забывай".

Утром, когда я открыл глаза, на подушке рядом с головой покоился запечатанный конверт. Распечатав его, я извлек фотографию и письмо: "Уважаемый Сергей Сергеевич, пишет вам убитая горем женщина, у которой муж сошел с ума, совершил преступление и покончил жизнь самоубийством. Когда же вы наведете в стране порядок… ".

Я отложил письмо и взглянул на фотографию. На ней были я, в кроликовой шапке, толстая женщина и два мальчика. На обороте фотографии крупным и ровным почерком было написано "ПОМНИ, И НИКОГДА, СЛЫШИШЬ, НИКОГДА, НЕ ЗАБЫВАЙ".

— Что там? – спросила дочурка, глядя, как я судорожно прячу фотографию под подушку.
— Там Ад, — сказал я и взял дочку за руку.
— А разве Ад бывает? – удивилась та.
— Еще какой, — улыбнулся я и подумал, что никогда не угадаешь, кому, какой Ад в этой жизни предназначен. Только, видимо, там, на Небе, никто и никогда не ошибается, потому что те, кто этим заведуют — настоящие профессионалы. Не то, что мы.


Перейти к списку "Все публикации"